Школа жила своей обычной, особенной жизнью. Со звонком засидевшиеся за
партами дети выплескивались в коридоры, и тишину уроков сменял веселый гул
перемены. Разнополые молекулы создавали локальные токи: визг, толкотня и свист
возмущенного воздуха в ушах. Выпотрошенные рубашки и съехавшие на бок банты. Первые
романтичные прикосновения, трогательные смятения, угорелая радость мальчиков и
притворное недовольство девочек. Одним словом, волнения волшебного взросления.
Катя – наглядное воплощение благополучия. На ней дорогая
одежда и обувь. У нее любопытные большие глаза. Приятное одухотворенное лицо холеного
счастливого ребенка.
Издеваясь над лицом, Катя корчит рожи в
боковое окно автомобиля: берет се6я за уши, закатывает выпученные глаза и
высовывает язык. Плющит о стекло нос. Отстраняется, давая лицу отдохнуть, и сдабривает
дежурный образ свежей порцией уродливой мимики. «Обезьянка!» – ликуя, объясняет
она шоферу Юре, когда тот ловит ее оголтелый взгляд в обзорном зеркале.
Сын Гены всегда
с любопытством разглядывал каждую новую подружку папы. Мальчик подрос, и это стало
выглядеть неприлично. Зато сын не ревновал отца: он его женщин тайно хотел. И
называл в шутку тетками. Некоторые из теток былилишь на несколько лет старше подростка.